- Куда мы едем? – не узнаю свой осиплый голос.

- Высади меня у какой-то лесопосадки, - бросает быстрый взгляд в мою сторону и снова в зеркало.

- А я? – вопрос сам слетает с губ, пока я стараюсь не врезаться в кого-нибудь, потому что несусь как умалишенная. Боже, я веду полицейскую машину.

- А ты скажешь, что я взял тебя в заложницы, – отвечает резко и я чувствую его пристальный взгляд, - Расскажешь все, как было. Разве что про поцелуй не стоит. Думаю, после этого ты уже не будешь выглядеть жертвой.

Чувствую, как гранитной плитой сдавливает грудь.

- И это все? – глотаю ком, образовавшийся в горле и даже смотреть на него не нахожу сил. Это последние минуты, когда вижу его, но не могу заставить себя потому, что понимаю, что чувствую совсем не те эмоции, которые должна была бы.

- Все. Прости, про два дня утром это я погорячился.

- Мы когда-нибудь увидимся?

- В следующей жизни, возможно, - его голос надламывается, и я все же смотрю в зеленые глаза. – Мои желания сейчас не имеют ни малейшей ценности. Даже если бы я и хотел, то не знаю будет ли это когда – нибудь возможным, - проникает взглядом внутрь моей головы, и я лечу в какую-то бездну, понимая, что больше не могу сдерживать слез. Они застилают глаза и предательски текут по щекам.

- Останови здесь, - звучит резко и я послушно давлю на газ.

- Будешь идти прямо и услышишь поезда. Совсем недалеко вокзал, - говорю в попытке хотя бы чем-то помочь. Глотаю слезы и впиваюсь взглядом в небритое лицо, пытаясь запомнить каждую черту. Цвет глаз, сухие от нервов губы, и маленький шрам на щеке. Зачем? Разве я буду вспоминать о преступнике? Господи, да я даже забывать его не хочу.

Дима протягивает руку и смахивает большим пальцем слезы с моих щек.

- Забудь меня, заяц, – строго и тихо, словно читает мои мысли, а потом тянется и целует меня в висок, крепко сжимая пальцы на затылке. – Уверен из тебя выйдет отличный врач. – подмигивает и быстрым шагом скрывается в лесу.

Я смотрю на ветки, листва на которых все еще шевелится после того, как за ними скрылся Дима и не могу сдержать всхлипа, рвущегося из груди. Вот и все. Кошмар закончился. Он оставил мою жизнь. И если вчера оставался хотя бы какой-то шанс на его возвращение, то сейчас я уверена, что больше никогда его не увижу. Слезы жгут горло, когда я понимаю, что за последние два дня испытала эмоций больше, чем за последние несколько лет. Моя жизнь ощущалась какой-то наполненной, живой. Он одним своим присутствием вызывал целый эмоциональный шквал, а теперь. Что будет с ним дальше? Что если его поймают? Посадят в тюрьму… А там.

В висках нещадно стучит, когда я пытаюсь представить всю его жизнь и всю мою. Да, может я чувствую к нему необъяснимую тягу только под давлением обстоятельств, но могу сказать с уверенностью, что не хочу испытывать подобного ни к кому другому. Я не знаю, что он сделал. Какое преступление совершил, но если он просто обокрал какой-то банк, то черт возьми я сама встану на его защиту, ему даже не придется приставлять к моему виску пистолет.

А в то, что он мог совершить более тяжкое преступление мне верится с трудом. Картинки этих дней пролетают в голове со скоростью звука – Дима моет пол в ванне, говорит о родителях, пытается поставить на праведный путь дядю Вову и уберегает меня от кипятка. А потом его жадные губы, сильные руки, наглый язык и обещание того, чему никогда не суждено случиться.

Глава 23

Крепко сжимаю руль все еще таращась в лесопосадку, в которой скрылся Дима. Я не смогу так. Не смогу вернуться и жить дальше в своей крошечный квартире, спать на диване и веселиться с друзьями, зная, что он возможно гниет в тюрьме, или скрывается по каким-то подвалам. Не могу и не хочу. Я к нему хочу. Какова вероятность того, что сердце не лжет? Ровно пятьдесят на пятьдесят. Оно бедное тоже может ошибаться, разбитое бывшим неудачным опытом и склеенное немыслимыми усилиями и временем. Но те оставшиеся пятьдесят процентов всегда верят в лучшее и светлое. Сейчас мое сердце твердит мне, что как прежде больше не будет, и я верю ему.

В кровеносные сосуды врывается решительность от принятого решения, и я больше не теряя ни минуты, снова завожу машину и выруливаю на трассу. По дороге в объезд добраться до вокзала немного дольше, чем по посадке, но я обязана успеть. Выжимаю за сто километров и как дура ору проезжим, чтобы разъезжались, будто они могут меня слышать, только сдержать эмоции чрезмерно сложно. Главное успеть.

Время тянется как на зло бесконечно медленно, но я все-таки подъезжаю к вокзалу, бросаю в бардачок пистолет полицейского и выскакиваю из машины. Кровь в венах мчится так быстро, что я слышу ее шум в ушах. В районе затылка монотонно пульсирует.

Вбегаю внутрь вокзала и останавливаюсь, осматривая большой зал. Муравейник из людей живет своей жизнью, а я пытаюсь сфокусировать зрение, которое все время расплывается. Все превращается в серую кашу из цветов и звуков, но я не вижу Димы. Где же ты? В отчаянии бегу к платформам, выискивая по сторонам знакомый силуэт. Вижу парня в черной кофте и сердце совершает кувырок.

- Дима! – крик эхом разносится по воздуху, и на меня оборачиваются как минимум десять человек. Парень тоже, и я готова разрыдаться, потому что это не мой Дима.

Останавливаюсь и ищу его снова и снова, крутясь из стороны в сторону. Противный голос из громкоговорителя предупреждает об отправке электропоезда с третьей платформы и в мозгу срабатывает переключатель. Электричка. Господи, он ведь скорее всего поедет именно на ней. Осенённая догадкой несусь к третьей платформе. Спотыкаюсь, чуть не падая, когда мужчина впереди внезапно останавливается и ставит сумку прямо перед моими ногами.

Оббегаю, чувствуя, как в груди начинает болеть от непредвиденной физической нагрузки. Вылетаю на нужную платформу и едва сдерживаю истерику. Куда теперь? Вправо? Влево? Кручу головой, цепляясь глазами за каждое черное пятно одежды и вдруг вижу, как высокий парень, с накинутым капюшоном и рюкзаком вскакивает в один из вагонов.

- Димааа! – кричу и бегу к нему.

Это он. Должен быть он. Двери начинают закрываться, и я вскакиваю в ближайший вагон. Иду по вагонам в сторону того, в который сел Дима.  Сердце дырявит грудную клетку и кажется еще немного, и я упаду от напряжения. Господи, хоть бы это был он. Я еду в поезде. Без денег. Без документов. Я вообще впервые совершаю настолько рисковый поступок, но я подумаю об этом позже, когда нервы не будут так наэлектризованы. Один вагон.  Второй. Третий. Скольжу глазами по всем пассажирам, но все не то.  Женщины, мужчины, дети, молодые пары. Старые, молодые, все стираются в сплошной серые цвет, пока я вдруг не натыкаюсь на черный. Тук-тук-тук. Сердце замирает, узнав его, и тут же несется вскачь.

Дима идет ко мне навстречу, не смотря по сторонам. Укутавшись в толстовку смотрит в пол, и тяжело шагает вперед. С моих губ слетает громкий всхлип, такой, что некоторые оборачиваются в мою сторону, а Дима поднимает глаза. Резко останавливается. Всматривается, будто не верит в увиденное. Я глупо улыбаюсь, не замечая того, как удивленный взгляд меняется на яростный и почти бегом приближаюсь, чтобы утонуть в его руках. Снова дышу, когда знакомый запах окутывает легкие.

- Я нашла тебя, - шепчу, цепляясь деревянными пальцами за знакомую толстовку.

Облегчение наваливается лавиной и мне больше ничего не нужно. Он здесь. Рядом. Я настолько вымотана и истощена нервным срывом, что не сразу понимаю, что Дима не обнимает в ответ, а просто насильно выводит в тамбур. Закрывает за собой дверь, когда мы остаемся наедине и отрывает от себя. Хватает за плечи и грубо встряхивает.

- Ты что здесь делаешь, Аня? – рявкает, и я только сейчас понимаю, что он в ярости. Что? Почему? Непонимающе всматриваюсь в свирепое лицо.

- За тобой поехала, - объясняю, не понимая, чем вызван его гнев. Зеленые глаза расширяются и мечут молнии.

- За мной? Зачем?